О мерах по развитию Дальнего Востока России
|
Заместитель директора Экспертно-аналитического центра Дальневосточного федерального университета (ДВФУ) Дмитрий Шелест. |
Чтобы понять, насколько за это время государство продвинулось в такой глобальной задаче, стоит кратко рассмотреть основные шаги с 2009 года. Первоначально центром развития макрорегиона был обозначен Владивосток, как город, принимающий Форум АТЭС-2012. Одновременно с этим реализовывались крупные проекты, способные генерировать доходность в достаточно короткие сроки: добыча углеводородов на Сахалинском шельфе; модернизация морских портов Приморья и Хабаровского края; строительство линий по экспорту электроэнергии в приграничные районы Китай. Для доставки экспортного сырья потребителям в Северо-Восточной Азии (СВА) были проложены нефтепровод «Сибирь — Тихий океан» и газопроводы («Сибирь — СВА», «Сахалин — СВА»), реконструированы участки БАМа и Транссиба. Всё это в целом улучшило показатели среднегодового роста экономики даже по сравнению с общероссийскими.
В 2013 году в послании Федеральному собранию Президент России декларировал: «Разворот России к Тихому океану, динамичное развитие всех наших восточных территорий не только откроет нам новые возможности в экономике, новые горизонты, но и даст дополнительные инструменты для проведения активной внешней политики». Условно можно сказать, что с этого времени началась «вторая волна» развития Дальневосточного федерального округа. Озвученные Владимиром Путиным концепции Территорий опережающего развития (ТОР), Свободного порта Владивосток (СПВ) и выдачи земельных наделов с той или иной степенью успешности реализуются вплоть до сегодняшнего дня.
По данным Минвостокразвития, за предыдущие шесть лет привлечено 3,7 триллионов рублей частных инвестиций в 1,2 тысячи инвестиционных проектов. По итогам 2017 года сократился отток населения из Дальневосточного федерального округа (ДФО) в 1,5 раза. Принято 30 федеральных законов, которые в той или иной степени обеспечивают развитие социальной и транспортной инфраструктуры, создание благоприятной среды для бизнеса и формирование более открытой экономики региона. Увеличено в три раза количество местных авиалиний. В 18 дальневосточных ТОРах идёт работа по проектированию и строительству 177 инфраструктурных объектов. В качестве резидентов ТОРов работает 158 компаний с объявленными инвестициями около 500 миллиардов рублей. Запущена программа «Дальневосточный гектар», в рамках которой около 34 тысяч граждан получили земельные участки в безвозмездное пользование. При чём, это весьма краткое изложение сделанного за истекший период.
Ожидаемый третий этап развития Восточной части России, можно соотнести с выступлением Президента перед Федеральным собранием в марте 2018 года, в котором в числе приоритетов были обозначены рост благосостояния граждан и формирование передовой социальной инфраструктуры. Задачи, озвученные в послании, вполне совпадают и с нуждами дальневосточников: повышение уровня благосостояния населения, рост мобильности и социального комфорта; улучшение природоохранных мер; равный доступ к коммунальным благам и объектам социальной инфраструктуры. Это предполагает и создание ещё около 115 тысяч рабочих мест к 2025 году с учётом будущих инвестпроектов. Роль финансирования со стороны государства по-прежнему будет определяющей даже при реализации инвестиционных проектов. Так, для создания необходимой инженерной и социальной инфраструктуры в ДФО на период с 2018 по 2025 годы потребуется 231 млрд рублей, то есть 29 млрд рублей в год, которые будут выделяться из федерального и региональных бюджетов.
Прежде чем критиковать названные программы и конкретные достижения в этом направлении, как реальные, так и мнимые, стоит задаться вопросом, могло ли быть хуже, или лучше? В этом ключе, следует отметить, что развитие Востока России было обусловлено необходимостью выхода на сырьевые рынки СВА и, шире, Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР). Кроме этого естественно-значимым вопросом была стратегическая составляющая, которая включала в себя и обороноспособность, и внешнеполитическую активизацию, что было бы невозможным без внутреннего развития Востока России. То есть усилия, затраченные государством на дальневосточный макрорегион, не имеют альтернатив при стремлении Москвы к сохранению целостности Российской Федерации.
Неудивительно, что развитие Дальнего Востока предполагалось и в позднее советское время. В 1987 году Центральный комитет КПСС принял «Долговременную государственную программу комплексного развития производительных сил Дальневосточного экономического района, Бурятской АССР и Читинской области на период до 2000 года», которая послужила отправной точкой для схожих документов постсоветского периода. Однако распад Советского Союза перечеркнул реализацию всех начинаний в этом направлении.
Начало постсоветской эпохи характеризуется, в том числе, бегством населения с Дальнего Востока, которое было сопоставимо с потоком военных беженцев. Сокращение группировки Вооружённых сил на Востоке России усугубляло социальную катастрофу в регионе. Транспортная инфраструктура, жилищное строительство и промышленное производство на Дальнем Востоке стали рассыпаться в 90-е годы прошлого века на глазах. Объекты культуры, здравоохранения и образования фактически перестали существовать как сколько-нибудь значимое явление. И если протестные настроения российских граждан в более густонаселённых регионах центра России или Западной Сибири принимались во внимание в столице, то проблемы малочисленной территории ДФО воспринимались как досадное недоразумение. Что было бы, если Москва не стала в двухтысячных постепенно «вбивать» миллиард за миллиардом, год за годом в регионы Дальнего Востока?
Тогда бы все возможные варианты укладывались в три основных негативных сценария. Первый — медленная деградация российского Дальнего Востока во всех социальных и экономических аспектах, при сохранении достаточного уровня обороноспособности государства. Второй — зарубежная экспансия, в лучшем случае экономического характера, в худшем, с утратой российского суверенитета над этой частью страны. Третий — победа центробежных тенденций и повальный сепаратизм дальневосточных регионов, опять же, при посредничестве или участии других государств.
Уместно задуматься и о том, насколько раньше можно было начинать развитие Дальневосточной России. Возможно ли было тратить больше средств на подобные меры, реализовать «идеальный» вариант? Ответ простой, нет. Не стоит забывать, что в период с 1994 по 1996 годы, а затем с 1999 по 2003 годы проходили активные фазы контртеррористической операции на Северном Кавказе, которая формально закончилась в 2009 году. Кроме этого не стоит забывать и о государственном долге Российской Федерации. Объём внешних заимствований рос с начала девяностых, составив в 1998 году 146% от российского ВВП, что естественно «вымывало» значительные средства из государственного бюджета. Существенно понизить его до пяти процентов от ВВП удалось только к 2008 году. Также стоит отметить, что состояние экономики России в конце девяностых — начале двухтысячных находилось в плачевном состоянии. Достаточно сравнить показатели ВВП: за 2000 год — 24 799,9 млрд рублей и за 2008 год — 41 276,8 млрд рублей соответственно.
Тем не менее, учитывая и сделанное за этот период, и мрачные альтернативы, следует отметить, что формальные и реальные шаги по развитию дальневосточных субъектов федерации оставляют значительное пространство для критики.
Отток населения из дальневосточных регионов, пусть незначительно, продолжается. Несмотря на усилия федеральных и местных властей, дальневосточников по-прежнему становится меньше. Можно предположить, что эта тенденция будет преодолена после 2020 года. Но обозначенная проблема указывает на другой серьёзный недостаток: на Дальнем Востоке крайне мало рабочей силы для инфраструктурных проектов. Это вопрос может решаться успешней, чем попытки увеличить число постоянно проживающих в Восточной России, выход из ситуации будет найден при упрощении въезда на Дальний Восток не только граждан ближнего зарубежья, но и рабочей силы из АТР.
В свою очередь, местное население достаточно скептически относится ко многим начинаниям властей, отчасти памятуя об опыте девяностых, отчасти из-за недостаточной информированности в отношении текущего положения дел. Следует отметить, что в массовом сознании ещё недостаточно чётко обозначена роль Дальнего Востока России в Тихоокеанском бассейне и стратегия развития ДФО.
Следствием такого подхода становится малоэффективное исполнение государственных программ. Несмотря на значимость экономических зон с особыми преференциями для инвесторов, на ТОРы, СПВ и другие «тепличные хозяйства» возлагаются завышенные надежды как на ведущие субъекты ускорения темпов социально-экономического роста. Минусы такого подхода очевидны: созданы точки роста, но они с учётом огромных территорий «высасывают» население из периферийных деревень и посёлков региона. Очевидно, что система подобных «экономических оазисов» хороша на первом этапе развития региона, но явно недостаточна для создания благоприятной среды в целом.
На 2018 год можно сделать следующие выводы. Отношение руководства страны к развитию Дальнего Востока как приоритетному проекту на XXI век за истекшие шесть лет подтверждаются действиями различных уровней исполнительной и законодательной власти в этом направлении.
Если подытожить результаты мер, направленных на развитие Дальнего Востока, то стратегически их можно оценивать положительно. На Востоке России созданы предпосылки для форсированного экономического развития, которые дадут кумулятивный эффект в ближайшие 3-5 лет при сохранении внутренней стабильности в РФ. Конечно, распределение возможностей для экономического роста не равномерно, но в сравнении с началом двухтысячных и, тем более, девяностыми, оно очевидно.
Тем не менее, неэффективный расход бюджетных средств, погоня за отчётностью внутри бюрократической системы, определённое неверие дальневосточников во многом нивелирует оценку работы в этом направлении. Соответственно, выделяемые бюджетные средства должны сочетаться с постоянной «работой над ошибками» федеральных и региональных чиновников, жёстким контролем над всеми видами денежных вливаний и выполнением обязательств инвесторами, равно как и государства перед ними. Естественно, что решения федерального центра необходимо сопоставлять мнением дальневосточных регионов. Достаточно отметить, что только на Парламентских слушаниях в Государственной думе в феврале 2018 года, посвящённых мерам господдержки российского Севера, Арктики и Дальнего Востока, субъектами этих макрорегионов было выдвинуто 25 новых предложений.
Несмотря на критику в отношении властей следует отметить, что касательно мер поддержки и развития Дальнего Востока, они готовы учиться на ошибках и воспринимать чужой опыт. Подводя черту под неполным перечнем достижений и неудач в развитии Востока России последнего десятилетия, стоит предложить новый тезис: весь Дальний Восток должен стать Территорией опережающего развития. Возможно, тогда удалённый от федерального центра макрорегион сможет стать визитной карточкой России для всех государств Тихоокеанского бассейна.
