«Влюбляйтесь» в своих героев: творческий путь Владимира Ощенко (интервью)
21 августа 2020
Доценту ДВФУ Владимиру Ощенко почти 40 лет удается сохранять не только творческий потенциал, но и желание создавать новые проекты. Журналист совмещает работу в печатных изданиях, производство собственной телевизионной передачи и преподавательскую деятельность в федеральном университете. О том, какие знания он хочет передать студентам, какими журналистскими материалами гордится, что читает и слушает – рассказывает Владимир Ощенко.
Как к Вам пришло решение поступать на факультет журналистики?
– Мой отец был редактором газеты, поэтому я журналист уже во втором поколении, и конечно, профессию не надо было выбирать, я не видел другой. Среда, в которой мы вырастаем, в конце концов, отражается в нас. Такой у меня был выбор.
Вы можете назвать себя прилежным студентом или прогульщиком, если вспоминать ту пору?
– Если честно, я был двоечником, меня пару раз хотели отчислить. Для меня часть предметов, например «Теория и практика партийной советской печати», «Политэкономия социализма», казалась не связанной с тем будущим творчеством, которым я хотел жить. Поэтому Георгий Левчук, основатель кафедры журналистики ДВГУ, конечно мне всегда ставил двойки. Но я не видел значения в этих дисциплинах, они были связаны скорее с заучиванием цифр, дат, догм, постулатов и не развивали меня творчески. Зато я очень любил зарубежную литературу, русский язык, стилистику – предметы, которые нам преподавали в масштабе классического филологического образования. До сих пор помню лекции и практические «диктанты-испытания-истязания» от Елены Первушиной, Ирины Григорай, Аллы Прияткиной, Ольги Дилакторской, Валентины Шестопаловой, Валентины Гришко. Наше поколение четко знает, где писать «ться», а где «тся». Мы даже знаем, как точно написать – «will be» или «shall be». Но говорить на английском нас не научили, мы жили за железным занавесом.
Важный элемент того образования – журналистские практики: работал в Якутии, на Сахалине, на Кунашире. Меня даже хотели отправить на практику в «Комсомольскую правду» в 1980 году, но в связи с проведением Олимпиады в Москве иногородних студентов не принимали.
После окончания университета стали в нем преподавать. Старались ли Вы в свою работу в вузе внести что-то, чего самому не хватало во время учебы?
– Да, я начал преподавать в 1984 году, через меня прошло уже много поколений журналистов. Конечно, я в первую очередь хотел рассказывать своим студентам и дипломникам о личном практическом опыте. Надеюсь, это им помогло. Могу сказать, что среди моих дипломников есть журналист «Первого канала» Алексей Кручинин, журналист Санкт-Петербургского телевидения Александр Бережной, сотрудник телеканала «Звезда» Андрей Кармаданов, журналистка «России-1» и «России-24» Ксения Колчина, писатель и журналист Василий Авченко. Все эти люди сейчас в профессии. Они состоялись. Рад, что был причастен к их личностному и карьерному росту.
Уже ранние годы журналистской деятельности связаны с наукой (работа в газетах «Дальневосточный ученый», «Поиск»). Откуда это увлечение, почему именно научная тема?
– Думаю, что моя работа с научно-популярной журналистикой была связана с тем, что мне хотелось в словах, в литературе, телевизионных и писательских материалах рассказывать о движении человека к знаниям. Может быть, из меня был бы неплохой исследователь в естественных науках. Но, видимо, эту свою альтернативную биографию я постарался реализовать через слова и тексты, а не формулы и графики.
Но Вы согласитесь с тем, что журналист – тоже исследователь?
– Конечно. Журналистика не существует без наличия глубокого знания о процессе, который происходит перед твоими глазами. Прежде чем ты сформулируешь какую-то проблему перед обществом, нужно ее изучить. Допустим, в тематике Covid-19 я находился примерно с декабря прошлого года с помощью моих китайских коллег. И еще в феврале, до того, как были введены все карантинные ограничения, я написал пост в «Фейсбуке» о том, что первая вакцина будет изобретена в России. Мне тогда не поверили, более того, осмеяли, а «Фейсбук» забанил этот пост как «распространение недостоверной информации о пандемии». Но я знал историю мировой микробиологии и понимал, что опыт и тактика лабораторных разработок в бактериологической науке, накопленные в ХХ веке, «приведут» или к русским, или к японцам. Оказывается, если знать и анализировать факты, в итоге можно прийти к правильным выводам. «Фейсбук» разбанил эту публикацию в мае – паника февраля, когда никто не знал, как полыхнет пандемия, улеглась, и оказалось, что мои февральские тексты были пророческими. А в августе было объявлено о российском приоритете в создании вакцины. Но я никакой не пророк: просто знаю тему, в которой работаю журналистом.
Вы пробовали себя и на радио, и в прессе, и на ТВ. Скажите, какой формат Вам ближе и почему?
– Если честно, я до сих пор себя больше считаю газетным и журнальным, извините за тавтологию, журналистом. Мне очень приятно писать для исторического журнала «Родина» в Москве, меня часто публикуют и в «Приморской газете», и в «Новой газете» Владивостока. Текстовой вариант журналистики для меня остается более родным, чем телевизионный.
Можете ли вы для себя выделить какой-то один собственный журналистский материал, которым Вы гордитесь больше всего? Или он еще впереди?
– Насчет «впереди» не уверен, но, например, из газетных публикаций я горжусь заметкой, которую напечатал ровно 20 лет назад, когда затонул атомный подводный ракетный крейсер «Курск» – «Свободное всплытие со смертельным риском» в газете «Владивосток». Тогда я нашел Героя Советского союза Алексея Гусева, с которым мы несколько часов говорили о том, как можно было спасти экипаж. Текст был основан на факте спасения подводной лодки «К-429», которую вытащил Гусев, и одновременно на эмоции: когда он вышел в газете, еще было неизвестно, что все на «Курске» погибли... Это была звездная заметка. В редакцию звонили люди и плакали в трубку. Текст на бумаге, без эмодзи и других нынешних медийных штук, напечатанный типографской краской – вызывал слёзы. Это правда. Подобного эффекта, даже в телевизионных работах, где можно играть музыкой, образами, световыми, монтажными и визуальными эффектами – я не достигал.
Из того, что я сделал в телевизионном формате, очень горжусь прошлогодней работой нашей команды. Это программы о северокорейском браконьерстве в Японском море. Могу сказать с полной ответственностью, что в этом году ни одна северокорейская шхуна не пришла. Наши программы («Аннексированное море», «Северокорейское нашествие», «Незваная армада») мы выпускали на Общественном телевидении Приморья, потом в работе участвовали федеральные и международные телеканалы: «Россия-24», «France-24». Серьезно включились Посольство РФ в КНДР и Чрезвычайный и Полномочный посол РФ в КНДР Александр Иванович Мацегора. Этот цикл Александр Иванович показал высшему руководству Минрыбхоза КНДР. И многие административные решения этого года были приняты, в том числе благодаря нашим программам. Я нисколько не лукавлю. Александр Мацегора в декабре прошлого года счел возможным дать специальную пресс-конференцию только для приморских СМИ, без приглашения федеральных и иностранных. Настолько высоким был уровень доверия МИД РФ к качеству фактов, которые собрали журналисты края.
Иногда журналистика может решать не только межличностные конфликты, но и глобальные проблемы. Все зависит от того, как этой силой пользоваться. Если мысли распространены «так, как тебе надо», то они всегда оказывают влияние на общество.
Вы являетесь преподавателем с 1984 года, и некоторое время были даже заведующим кафедрой. А как для себя самого формулируете миссию работы в вузе?
– Я работал на Приморском телевидении и радио, и для меня преподавание в университете было «рекрутинговым агентством». Я читал лекции, но на самом деле, приходил подбирать себе новый персонал. По контрольной работе Ксении Колчиной, нынешнего собкора ВГТРК «России-1 и 24», которую она мне написала на втором курсе, я понял, что она талантливый человек, и взял ее к себе. Целая плеяда журналистов прошла когда-то через мою попытку отобрать талантливых ребят. Я не думаю, что являюсь каким-то великим академическим преподавателем. Но я старался понять, кто талантлив и может быстро вырасти. Я привык к этой работе, и она мне нравится.
Если проводить параллели между Вашим и нынешним поколениями журналистов, то в чем их сходство и различие?
– Различий на самом деле больше, чем сходства. Много произошло технологических изменений, и психологических тоже. Понимаете, все-таки мир, в котором технологии управляют большим количеством людей, требует хорошего, квалифицированного знания.
В свое время была популярна теория шести рукопожатий: любые два человека знакомы друг с другом через пять общих знакомых. Так вот эта теория уже не работает, потому что каждый знаком с каждым. Вот, например, сегодня мой товарищ по «Фейсбуку» из Канады, с которым я ни разу лично не встречался, прислал мне одну тему, над которой я буду в ближайшее время работать. Из этих контактов формулируется новый журналистский тренд и смысл: или ты работаешь с конкретными людьми – с кем-то в Японии, на Филиппинах, в Антарктиде, и это все твои персональные истории, которые ты рассказываешь. Или ты работаешь с большими группами в соцсетях, «раскачиваешь лодку, устраиваешь революцию». Но ничего подобного, ты ничего не раскачиваешь – ты работаешь с «big data». И все это – журналистика. Однако нужно чувствовать различия между персонифицированной личностной публицистикой-лирикой, которая может быть прочитана миллионом людей, и лозунгами трибунного глашатая-главаря, которые обычно тиражируются в узком кругу сочувствующих. Этому не научить, это течение реки под названием «время». Разница того времени, когда начинал я, и того, что сейчас, очень большая. Главное – никогда не врать: ни себе, ни окружающим. Рассказывать о том, что ты видел, что знаешь. Вложить в эти истории свои мысли, но фактуру сделать жесткой, однозначной. Когда министр иностранных дел РФ Козырев летел через Владивосток в Пекин для подписания договора о демаркации границы с Китаем, в заметке я полностью воспроизвел бортовой номер его самолета. Этот факт совершенно лишний для смысла заметки, но читатели в России умны, и они сразу поняли – если корреспондент видел номер на борту самолета, значит видел и что-то еще, что позволяет ему доверять.
Уже несколько лет студентов в ДВФУ набирают на направление «Мультимедийная журналистика» и обучают всем жанрам и форматам одновременно, не разделяя радио, ТВ и прессу. Как думаете, соответствует ли такое образование запросу нынешней системы СМИ?
– Я уверен, что это правильно. Потому что я был главным редактором и газеты, и радиостанции, и руководителем телерадиохолдинга, сейчас работаю в режиме и журнального журналиста, и телевизионщика. Такое мультимедийное понимание того, что происходит в нашей сфере, конечно, очень важно. Сейчас уже нельзя быть специализированным газетчиком. Разговор о том, что ты готовишь из себя только телевизионного диктора, а потом переформатируешься в газетчика – глупый. Мир сильно поменялся, в СМИ уже нет специфики.
Сложно ли совмещать работу в СМИ и преподавание в вузе?
– Да, сложно. Во-первых, на Русский остров достаточно далеко ехать, во-вторых, лекторские условия таковы, что мне надо уделять этому путешествию почти целый день. А в информационном потоке телевидения бывает так, что студенты мне не так дороги, как надо было бы, и я еду в командировку или на эксклюзивное интервью. Мне бы больше хотелось, чтобы 2-3 студента приезжали ко мне, я бы брал их в съемочную группу, мы бы отправлялись на съемки. Вот такое «штучное» обучение было бы самым оптимальным.
Что Вы больше всего цените в студентах и можно ли определить, будет ли человек успешен в журналистике или нет?
– Важно умение мыслить, понимать проблему, докапываться до истоков, и самое главное – написать про всё это. Я называю такой навык «складывать слова в предложения». Возможно, студент эти навыки уже имеет, но пишет, мыслит, действует интуитивно. Моя задача – это поймать и обучить человека. Чтобы знал, что делает.
Что для Вас главное в журналистике: возможность самореализации или распространение новой информации на широкую аудиторию?
– Для меня лично главным является влияние на общество. Рассказать людям о чем-то новом, о чем они догадываются, но сформулировать не могут. И моя задача – для них это сформулировать
У Вас есть любимый журналистский жанр?
– Конечно, мой любимый журналистский жанр – это очерк о герое, которого ты любишь, холишь, лелеешь. Это может быть человек, животное, исторический объект. Место, образ и герой, в которого влюбляешься. Очерк – это тот жанр, через который ты эту любовь передаешь. Кстати, ужасно сложный.
Можете назвать трех наиболее влиятельных журналистов в Приморье?
– Андрей Островский, главный редактор «Новой газеты» во Владивостоке. Виктор Старицин, главный редактор газеты «Конкурент». В социальных сетях Павел Кущенко – travel-блогер. В Приморье очень хороший журналистский потенциал. Тут можно много фамилий назвать.
Российские СМИ, которым Вы доверяете?
– Я каждый день слушаю Вести-FM, читаю «Медузу», РБК, kremlin.ru, CGTN, «Новую газету», «Комсомольскую правду». Это то, что я воспринимаю в качестве важных для себя источников информации. Я много читаю. Вы не поверите, кое-что до сих пор покупаю в газетных киосках. «Дальневосточные ведомости», например. Но читаю газеты в бумаге или в офисе, или дома. В автобусе уже даже «покет-бук» бумажный стесняюсь достать. Всё и все нынче в гаджетах.
Вы являетесь активным пользователем социальной сети Facebook. Какую роль для вас играет эта площадка?
– «Фейсбучная» площадка для меня имеет несколько личное значение. Я слишком давно в ней работаю, лет 10 точно. Сначала с помощью этой соцсети мы поддерживали связь с друзьями, которые живут в других странах. Позже «Фейсбук» стал площадкой для получения новой информации, для раскручивания моих собственных проектов. Когда я на своей страничке размещаю ссылку на мою новую программу, то сразу замечаю рост количества просмотров. Это такая консолидированная история: с одной стороны, это мой личный дневник, а с другой стороны – платформа для раскручивания своего продукта и получения новой информации, фактов. Причем, иногда возникает не тот эффект, на который вы рассчитываете. Я всегда свою «фейсбучную» активность оценивал, как инфосборник-пылесос: «а вот, посмотрю, как там и чем люди живут». А бывает, что и вас просматривают и оценивают. Вы не поверите, но четырехлетней давности программа «Морская» о крабах залива Петра Великого через «Фейсбук» и «Ютуб» оказалась интересной для большого, уже 16-го сезона проекта The Deadliest Catch на телеканале Discovery, и продюсеры из США и Канады сочли возможным прилететь во Владивосток, познакомить меня с их звездой Биллом Вичровски и записать наше интервью. Между прочим, исключительно на материале четырехлетней давности, где речь шла о ленд-лизе 1941-45 годов, Великой тихоокеанской войне, я рассказывал Биллу об Анне Щетининой, трансокеанских переходах, как крабами расплачивались за паровозы из Америки. Военная техника – танки, автомобили и самолеты – шли в лизинг: воюйте бесплатно, потом вернете, если не сгорит в бою. А вот гражданское покупали паровозы, тендеры, сахар, зерно. Платили золотом и крабами. Билл был удивлен, они потом всё сверили у себя в Штатах при подготовке эфира, я ничего не исказил. И всё вышло на Discovery. В мае. К 75-летию Победы, хотя они об этом как-то не особо и говорили. Честная журналистика – вот правда. Да и как бы они 16 лет продержались, если б врали? Да и я как бы 40 лет продержался, если б врал?
Хотелось бы получить от Вас совет студентам: как найти себя в журналистике?
– Самое главное – это влюбляться в своих героев, независимо от того, с кем ты работаешь. В политической журналистике – влюбляйся в депутатов, будь с ними на одной волне. В экономике – в банкиров. Сильное чувство всегда заметно. Можешь ненавидеть, русский язык точен – «от любви до ненависти один шаг». Ты должен знать о том, что происходит внутри этих сообществ. И тогда будешь знать достоверно, за что любить одних и ненавидеть других. Я вот потратил практически всю жизнь всего лишь на два сообщества: моряки-рыбаки, военные, торговые и прочие каботажники, и ученые, которые ходят в море. Я знаю их всех по именам, отчествам и званиям (неважно, что за звание: кандидат наук или капитан 1-го ранга), знаю их суда и корабли по флагам и бортовым номерам. Эти нюансы, которые кажутся мелочами, на самом деле и являются любовью. Если равнодушно относиться к своей деятельности, если считать, что журналистика – это только гонорар за напечатанные строчки, то, наверное, «это не твое».
Текст: Марина Зубко
Редактор: Нелли Щетникова
Как к Вам пришло решение поступать на факультет журналистики?
– Мой отец был редактором газеты, поэтому я журналист уже во втором поколении, и конечно, профессию не надо было выбирать, я не видел другой. Среда, в которой мы вырастаем, в конце концов, отражается в нас. Такой у меня был выбор.
Вы можете назвать себя прилежным студентом или прогульщиком, если вспоминать ту пору?
– Если честно, я был двоечником, меня пару раз хотели отчислить. Для меня часть предметов, например «Теория и практика партийной советской печати», «Политэкономия социализма», казалась не связанной с тем будущим творчеством, которым я хотел жить. Поэтому Георгий Левчук, основатель кафедры журналистики ДВГУ, конечно мне всегда ставил двойки. Но я не видел значения в этих дисциплинах, они были связаны скорее с заучиванием цифр, дат, догм, постулатов и не развивали меня творчески. Зато я очень любил зарубежную литературу, русский язык, стилистику – предметы, которые нам преподавали в масштабе классического филологического образования. До сих пор помню лекции и практические «диктанты-испытания-истязания» от Елены Первушиной, Ирины Григорай, Аллы Прияткиной, Ольги Дилакторской, Валентины Шестопаловой, Валентины Гришко. Наше поколение четко знает, где писать «ться», а где «тся». Мы даже знаем, как точно написать – «will be» или «shall be». Но говорить на английском нас не научили, мы жили за железным занавесом.
Важный элемент того образования – журналистские практики: работал в Якутии, на Сахалине, на Кунашире. Меня даже хотели отправить на практику в «Комсомольскую правду» в 1980 году, но в связи с проведением Олимпиады в Москве иногородних студентов не принимали.
После окончания университета стали в нем преподавать. Старались ли Вы в свою работу в вузе внести что-то, чего самому не хватало во время учебы?
– Да, я начал преподавать в 1984 году, через меня прошло уже много поколений журналистов. Конечно, я в первую очередь хотел рассказывать своим студентам и дипломникам о личном практическом опыте. Надеюсь, это им помогло. Могу сказать, что среди моих дипломников есть журналист «Первого канала» Алексей Кручинин, журналист Санкт-Петербургского телевидения Александр Бережной, сотрудник телеканала «Звезда» Андрей Кармаданов, журналистка «России-1» и «России-24» Ксения Колчина, писатель и журналист Василий Авченко. Все эти люди сейчас в профессии. Они состоялись. Рад, что был причастен к их личностному и карьерному росту.
Уже ранние годы журналистской деятельности связаны с наукой (работа в газетах «Дальневосточный ученый», «Поиск»). Откуда это увлечение, почему именно научная тема?
– Думаю, что моя работа с научно-популярной журналистикой была связана с тем, что мне хотелось в словах, в литературе, телевизионных и писательских материалах рассказывать о движении человека к знаниям. Может быть, из меня был бы неплохой исследователь в естественных науках. Но, видимо, эту свою альтернативную биографию я постарался реализовать через слова и тексты, а не формулы и графики.
Но Вы согласитесь с тем, что журналист – тоже исследователь?
– Конечно. Журналистика не существует без наличия глубокого знания о процессе, который происходит перед твоими глазами. Прежде чем ты сформулируешь какую-то проблему перед обществом, нужно ее изучить. Допустим, в тематике Covid-19 я находился примерно с декабря прошлого года с помощью моих китайских коллег. И еще в феврале, до того, как были введены все карантинные ограничения, я написал пост в «Фейсбуке» о том, что первая вакцина будет изобретена в России. Мне тогда не поверили, более того, осмеяли, а «Фейсбук» забанил этот пост как «распространение недостоверной информации о пандемии». Но я знал историю мировой микробиологии и понимал, что опыт и тактика лабораторных разработок в бактериологической науке, накопленные в ХХ веке, «приведут» или к русским, или к японцам. Оказывается, если знать и анализировать факты, в итоге можно прийти к правильным выводам. «Фейсбук» разбанил эту публикацию в мае – паника февраля, когда никто не знал, как полыхнет пандемия, улеглась, и оказалось, что мои февральские тексты были пророческими. А в августе было объявлено о российском приоритете в создании вакцины. Но я никакой не пророк: просто знаю тему, в которой работаю журналистом.
Вы пробовали себя и на радио, и в прессе, и на ТВ. Скажите, какой формат Вам ближе и почему?
– Если честно, я до сих пор себя больше считаю газетным и журнальным, извините за тавтологию, журналистом. Мне очень приятно писать для исторического журнала «Родина» в Москве, меня часто публикуют и в «Приморской газете», и в «Новой газете» Владивостока. Текстовой вариант журналистики для меня остается более родным, чем телевизионный.
Можете ли вы для себя выделить какой-то один собственный журналистский материал, которым Вы гордитесь больше всего? Или он еще впереди?
– Насчет «впереди» не уверен, но, например, из газетных публикаций я горжусь заметкой, которую напечатал ровно 20 лет назад, когда затонул атомный подводный ракетный крейсер «Курск» – «Свободное всплытие со смертельным риском» в газете «Владивосток». Тогда я нашел Героя Советского союза Алексея Гусева, с которым мы несколько часов говорили о том, как можно было спасти экипаж. Текст был основан на факте спасения подводной лодки «К-429», которую вытащил Гусев, и одновременно на эмоции: когда он вышел в газете, еще было неизвестно, что все на «Курске» погибли... Это была звездная заметка. В редакцию звонили люди и плакали в трубку. Текст на бумаге, без эмодзи и других нынешних медийных штук, напечатанный типографской краской – вызывал слёзы. Это правда. Подобного эффекта, даже в телевизионных работах, где можно играть музыкой, образами, световыми, монтажными и визуальными эффектами – я не достигал.
Из того, что я сделал в телевизионном формате, очень горжусь прошлогодней работой нашей команды. Это программы о северокорейском браконьерстве в Японском море. Могу сказать с полной ответственностью, что в этом году ни одна северокорейская шхуна не пришла. Наши программы («Аннексированное море», «Северокорейское нашествие», «Незваная армада») мы выпускали на Общественном телевидении Приморья, потом в работе участвовали федеральные и международные телеканалы: «Россия-24», «France-24». Серьезно включились Посольство РФ в КНДР и Чрезвычайный и Полномочный посол РФ в КНДР Александр Иванович Мацегора. Этот цикл Александр Иванович показал высшему руководству Минрыбхоза КНДР. И многие административные решения этого года были приняты, в том числе благодаря нашим программам. Я нисколько не лукавлю. Александр Мацегора в декабре прошлого года счел возможным дать специальную пресс-конференцию только для приморских СМИ, без приглашения федеральных и иностранных. Настолько высоким был уровень доверия МИД РФ к качеству фактов, которые собрали журналисты края.
Иногда журналистика может решать не только межличностные конфликты, но и глобальные проблемы. Все зависит от того, как этой силой пользоваться. Если мысли распространены «так, как тебе надо», то они всегда оказывают влияние на общество.
Вы являетесь преподавателем с 1984 года, и некоторое время были даже заведующим кафедрой. А как для себя самого формулируете миссию работы в вузе?
– Я работал на Приморском телевидении и радио, и для меня преподавание в университете было «рекрутинговым агентством». Я читал лекции, но на самом деле, приходил подбирать себе новый персонал. По контрольной работе Ксении Колчиной, нынешнего собкора ВГТРК «России-1 и 24», которую она мне написала на втором курсе, я понял, что она талантливый человек, и взял ее к себе. Целая плеяда журналистов прошла когда-то через мою попытку отобрать талантливых ребят. Я не думаю, что являюсь каким-то великим академическим преподавателем. Но я старался понять, кто талантлив и может быстро вырасти. Я привык к этой работе, и она мне нравится.
Если проводить параллели между Вашим и нынешним поколениями журналистов, то в чем их сходство и различие?
– Различий на самом деле больше, чем сходства. Много произошло технологических изменений, и психологических тоже. Понимаете, все-таки мир, в котором технологии управляют большим количеством людей, требует хорошего, квалифицированного знания.
В свое время была популярна теория шести рукопожатий: любые два человека знакомы друг с другом через пять общих знакомых. Так вот эта теория уже не работает, потому что каждый знаком с каждым. Вот, например, сегодня мой товарищ по «Фейсбуку» из Канады, с которым я ни разу лично не встречался, прислал мне одну тему, над которой я буду в ближайшее время работать. Из этих контактов формулируется новый журналистский тренд и смысл: или ты работаешь с конкретными людьми – с кем-то в Японии, на Филиппинах, в Антарктиде, и это все твои персональные истории, которые ты рассказываешь. Или ты работаешь с большими группами в соцсетях, «раскачиваешь лодку, устраиваешь революцию». Но ничего подобного, ты ничего не раскачиваешь – ты работаешь с «big data». И все это – журналистика. Однако нужно чувствовать различия между персонифицированной личностной публицистикой-лирикой, которая может быть прочитана миллионом людей, и лозунгами трибунного глашатая-главаря, которые обычно тиражируются в узком кругу сочувствующих. Этому не научить, это течение реки под названием «время». Разница того времени, когда начинал я, и того, что сейчас, очень большая. Главное – никогда не врать: ни себе, ни окружающим. Рассказывать о том, что ты видел, что знаешь. Вложить в эти истории свои мысли, но фактуру сделать жесткой, однозначной. Когда министр иностранных дел РФ Козырев летел через Владивосток в Пекин для подписания договора о демаркации границы с Китаем, в заметке я полностью воспроизвел бортовой номер его самолета. Этот факт совершенно лишний для смысла заметки, но читатели в России умны, и они сразу поняли – если корреспондент видел номер на борту самолета, значит видел и что-то еще, что позволяет ему доверять.
Уже несколько лет студентов в ДВФУ набирают на направление «Мультимедийная журналистика» и обучают всем жанрам и форматам одновременно, не разделяя радио, ТВ и прессу. Как думаете, соответствует ли такое образование запросу нынешней системы СМИ?
– Я уверен, что это правильно. Потому что я был главным редактором и газеты, и радиостанции, и руководителем телерадиохолдинга, сейчас работаю в режиме и журнального журналиста, и телевизионщика. Такое мультимедийное понимание того, что происходит в нашей сфере, конечно, очень важно. Сейчас уже нельзя быть специализированным газетчиком. Разговор о том, что ты готовишь из себя только телевизионного диктора, а потом переформатируешься в газетчика – глупый. Мир сильно поменялся, в СМИ уже нет специфики.
Сложно ли совмещать работу в СМИ и преподавание в вузе?
– Да, сложно. Во-первых, на Русский остров достаточно далеко ехать, во-вторых, лекторские условия таковы, что мне надо уделять этому путешествию почти целый день. А в информационном потоке телевидения бывает так, что студенты мне не так дороги, как надо было бы, и я еду в командировку или на эксклюзивное интервью. Мне бы больше хотелось, чтобы 2-3 студента приезжали ко мне, я бы брал их в съемочную группу, мы бы отправлялись на съемки. Вот такое «штучное» обучение было бы самым оптимальным.
Что Вы больше всего цените в студентах и можно ли определить, будет ли человек успешен в журналистике или нет?
– Важно умение мыслить, понимать проблему, докапываться до истоков, и самое главное – написать про всё это. Я называю такой навык «складывать слова в предложения». Возможно, студент эти навыки уже имеет, но пишет, мыслит, действует интуитивно. Моя задача – это поймать и обучить человека. Чтобы знал, что делает.
Что для Вас главное в журналистике: возможность самореализации или распространение новой информации на широкую аудиторию?
– Для меня лично главным является влияние на общество. Рассказать людям о чем-то новом, о чем они догадываются, но сформулировать не могут. И моя задача – для них это сформулировать
У Вас есть любимый журналистский жанр?
– Конечно, мой любимый журналистский жанр – это очерк о герое, которого ты любишь, холишь, лелеешь. Это может быть человек, животное, исторический объект. Место, образ и герой, в которого влюбляешься. Очерк – это тот жанр, через который ты эту любовь передаешь. Кстати, ужасно сложный.
Можете назвать трех наиболее влиятельных журналистов в Приморье?
– Андрей Островский, главный редактор «Новой газеты» во Владивостоке. Виктор Старицин, главный редактор газеты «Конкурент». В социальных сетях Павел Кущенко – travel-блогер. В Приморье очень хороший журналистский потенциал. Тут можно много фамилий назвать.
Российские СМИ, которым Вы доверяете?
– Я каждый день слушаю Вести-FM, читаю «Медузу», РБК, kremlin.ru, CGTN, «Новую газету», «Комсомольскую правду». Это то, что я воспринимаю в качестве важных для себя источников информации. Я много читаю. Вы не поверите, кое-что до сих пор покупаю в газетных киосках. «Дальневосточные ведомости», например. Но читаю газеты в бумаге или в офисе, или дома. В автобусе уже даже «покет-бук» бумажный стесняюсь достать. Всё и все нынче в гаджетах.
Вы являетесь активным пользователем социальной сети Facebook. Какую роль для вас играет эта площадка?
– «Фейсбучная» площадка для меня имеет несколько личное значение. Я слишком давно в ней работаю, лет 10 точно. Сначала с помощью этой соцсети мы поддерживали связь с друзьями, которые живут в других странах. Позже «Фейсбук» стал площадкой для получения новой информации, для раскручивания моих собственных проектов. Когда я на своей страничке размещаю ссылку на мою новую программу, то сразу замечаю рост количества просмотров. Это такая консолидированная история: с одной стороны, это мой личный дневник, а с другой стороны – платформа для раскручивания своего продукта и получения новой информации, фактов. Причем, иногда возникает не тот эффект, на который вы рассчитываете. Я всегда свою «фейсбучную» активность оценивал, как инфосборник-пылесос: «а вот, посмотрю, как там и чем люди живут». А бывает, что и вас просматривают и оценивают. Вы не поверите, но четырехлетней давности программа «Морская» о крабах залива Петра Великого через «Фейсбук» и «Ютуб» оказалась интересной для большого, уже 16-го сезона проекта The Deadliest Catch на телеканале Discovery, и продюсеры из США и Канады сочли возможным прилететь во Владивосток, познакомить меня с их звездой Биллом Вичровски и записать наше интервью. Между прочим, исключительно на материале четырехлетней давности, где речь шла о ленд-лизе 1941-45 годов, Великой тихоокеанской войне, я рассказывал Биллу об Анне Щетининой, трансокеанских переходах, как крабами расплачивались за паровозы из Америки. Военная техника – танки, автомобили и самолеты – шли в лизинг: воюйте бесплатно, потом вернете, если не сгорит в бою. А вот гражданское покупали паровозы, тендеры, сахар, зерно. Платили золотом и крабами. Билл был удивлен, они потом всё сверили у себя в Штатах при подготовке эфира, я ничего не исказил. И всё вышло на Discovery. В мае. К 75-летию Победы, хотя они об этом как-то не особо и говорили. Честная журналистика – вот правда. Да и как бы они 16 лет продержались, если б врали? Да и я как бы 40 лет продержался, если б врал?
Хотелось бы получить от Вас совет студентам: как найти себя в журналистике?
– Самое главное – это влюбляться в своих героев, независимо от того, с кем ты работаешь. В политической журналистике – влюбляйся в депутатов, будь с ними на одной волне. В экономике – в банкиров. Сильное чувство всегда заметно. Можешь ненавидеть, русский язык точен – «от любви до ненависти один шаг». Ты должен знать о том, что происходит внутри этих сообществ. И тогда будешь знать достоверно, за что любить одних и ненавидеть других. Я вот потратил практически всю жизнь всего лишь на два сообщества: моряки-рыбаки, военные, торговые и прочие каботажники, и ученые, которые ходят в море. Я знаю их всех по именам, отчествам и званиям (неважно, что за звание: кандидат наук или капитан 1-го ранга), знаю их суда и корабли по флагам и бортовым номерам. Эти нюансы, которые кажутся мелочами, на самом деле и являются любовью. Если равнодушно относиться к своей деятельности, если считать, что журналистика – это только гонорар за напечатанные строчки, то, наверное, «это не твое».
Текст: Марина Зубко
Редактор: Нелли Щетникова
