О направлениях трансформации Индо-Тихоокеанского региона в 2022 году

Заместитель директора Экспертно-аналитического центра Дальневосточного федерального университета (ДВФУ) Дмитрий Шелест.

Чем быстрее меняется мир, тем сложнее делать прогнозы относительно грядущих явлений и процессов. Необходимость заглядывать в будущее является задачей при выстраивании краткосрочных тактических решений, не говоря уже о стратегиях. Вопросом «Что будет?» надо задаваться, особенно если речь идет о макрорегионах, множестве людей и больших экономиках.

Прежде чем начать разговор об Индо-Тихоокеанской области, чтобы исключить сверхрасширенное понимание термина, следует обозначить: речь пойдет о Восточной Азии и Индии, об общих тенденциях без детализации на уровне странового анализа.

Естественно, что обсуждая ближайшее будущее, мы говорим и о проблемах, которые лежат на поверхности. Конечно, это пандемия коронавируса COVID-19. Как бы ни пугали масштабы распространения нового заболевания, человечество уже воспринимает это как известную угрозу и способно очертить границы происходящего. Очевидно, что масштабные кампании по вакцинации, количественное увеличение приобретенного иммунитета и научный прогресс в целом позволяют и просчитывать динамику заболевания, и принимать определенные меры.

Несмотря на заверения ряда экспертов, что COVID-19 «закроют» в текущем году, предлагаю прислушаться к мнению директора Серологического института Индии Агапа Пунавалла (Agap Poonawalla): «...вирус как новая реальность останется», поэтому «нам необходимо делать 1–2 прививки каждый год в течение следующих 10 лет». Конечно, можно считать его слова заказом компаний «большой фармы» (Big Pharma), но можно трактовать подобное заявление и иначе: специалист просто говорит о рутинной вакцинопрофилактике, а не о новых витках социальных ограничений.

Глобальные процессы, заторможенные распространением новой вирусной инфекции, так или иначе будут ускоряться. И прежде всего об этом уместно говорить в отношении обозначенной нами части Индо-Тихоокеанского региона (ИТР). Не следует забывать, что только в 2020 году в Южной Азии было закрыто 26 % предприятий и потеряно 89 млн рабочих мест, объем прямых иностранных инвестиций упал на 42 %, а в 2021 году значительного восстановления не произошло. Даже появление новых штаммов коронавируса вряд ли сможет сильно повлиять на постепенное увеличение экономической активности и объема пассажиропотоков внутри государств и регионов. С другой стороны, следует ожидать более детальную институализацию профилактических мер против COVID-19. В 2022 году большее количество стран будет требовать обязательную вакцинацию и рассматривать ее как необходимое условие для пересечения границ. В этом контексте уже не будет казаться чем-то необычным включение сертификата о вакцинации в удостоверение личности. Такой фон будет способствовать и взаимному признанию препаратов, чего упорно добивалась Россия весь 2021 год.

Экономика, заторможенная первой волной коронавирусной инфекции, очевидным образом покажет рост, но каждое государство в масштабе ИТР будет реагировать на это с учетом специфики конкретных хозяйственных и финансовых секторов. Например, в 2021 году в Индии предсказывали экономический рост до 11,5 %, однако реальный рост составил 8,5 %. В Японии во второй ковидный год ожидали 4 % роста, а на деле он составил 2,2 %. В любом случае прибавление экономических показателей в мегарегионе будет превышать аналогичные данные в Европе и США.

Естественно, структура экономики будет меняться, отражать новые реалии постковидного мира. 2022 год многими экономистами воспринимается более оптимистично в сравнении с двумя предыдущими. Тем не менее инфляция, запущенная в Соединенных Штатах, повлияет на Восточную Азию и Индию. В государствах региона она также ускорится. Прогнозируемый дефицит природных ресурсов не будет выглядеть значимым фактором в наступившем году, однако эта тенденция закрепится в среднесрочной перспективе. Правительства и корпоративный сектор, планируя или ожидая развития производственной сферы, начнут серьезно относиться к упомянутому факту. Это будет одной из причин нового этапа развития сферы биотехнологий и IT-сферы, которая затронет совершенно разные страны ― от Японии до Малайзии — на разных уровнях.

На экономический ландшафт в 2022 году также повлияет возможное усиление конкуренции в мегарегионе между Индией и Китаем. Пекин будет вынужден отыгрываться в рамках потерь в торговой войне с США — «ближний» Индо-Тихоокеанский ареал вполне подходящая территория. Дели в свою очередь имеет возможности резко увеличить положительный баланс во внешней торговле только со своими соседями по региону. Одновременно и для Индии, и для Китая соперничество имеет политический контекст, в котором экономика перевесит военную составляющую в 2022 году. Переходя от экономической к политической части, можно утверждать, что выстраивание индийско-китайских отношений становится более значимым для Восточной Азии и Индии, чем стремление повлиять на региональные процессы со стороны США и их союзников.

Усилия государств Юго-Восточной Азии и блока АСЕАН по закреплению статуса центра Индо-Тихоокеанского региона получат свое дальнейшее развитие. Этому будет способствовать и экономическая, и политическая повестки. В новых реалиях можно ожидать консолидации своеобразного мира экономики в духе Фернана Броделя. Политическая подоплека такого подхода также очевидна. С одной стороны, участники АСЕАН не являются самостоятельными игроками в глобальной политике, равно как и вся Юго-Восточная Азия пока остается в большей степени объектом глобальных интересов со стороны крупных держав. С другой стороны, торговые войны, расшатанная пандемией система международных отношений в регионе значительно девальвировали возможности таких игроков как Индия, Китай и Соединенные Штаты. Особенно это становится очевидным при навязывании конфигурации в виде AUKUS (Australia, United Kingdom, United State), которая предполагает не столько развитие и сотрудничество, сколько милитаризацию и жесткую биполярность. В целом, при оптимистичном сценарии 2022 год будет проходить под знаком АСЕАН, то есть иметь экономический, а не военизированный вектор. Так, политическая составляющая будет соответствовать экономической повестке.

Если же упомянутая тенденция реализуется, то уже в дальнейшей перспективе (2023–2025 гг.) следует ожидать повышения значимости условно средних государств типа Индонезии, Филиппин и других. В этом же случае даже в краткосрочной перспективе стоит ожидать формирования новых моделей международного сотрудничества, пересмотра старых договоренностей и отношений, что несет в себе как перспективы, так и угрозы для глобальных игроков, включая Россию.

Предлагая те или иные модели развития международных отношений, социальным переменам внутри государств уделяют второстепенное место. Тем не менее рассматриваемый регион подхватит и общемировые тенденции, которые обретут значимость в новом году. Речь идет о вопросах преодоления неравенства и прав женщин. Конечно, в каждой из стран региона это будет иметь свою специфику. Стоит ожидать форсированного развития упомянутых социальных практик в странах ЮВА и Индии. Там, где этот процесс был замедлен, теперь его затребуют, потому что скорость восстановления экономики не сможет компенсировать потери для беднейших слоев населения. Говоря метафорически, государства во многом станут руководствоваться фразой тридцать второго президента США Франклина Рузвельта: «Если нам придется зарывать банки с деньгами, а людям их откапывать, чтобы заработать, значит, так мы и будем делать». Естественно, для всего этого потребуется и создание дополнительных инструментов социальной поддержки — опять же в свете появления новых тенденций. В частности, стоит ожидать проявления неравенства в новых формах. Например, в 2022 году увеличение переменной занятости и неполной занятости в ИТР составит от 40 до 60 %, что также будет формировать и «новую» бедность, и «новую» эксплуатацию.

Другая «модная» повестка ― охрана окружающей среды. На сегодняшний день она чаще всего понимается как борьба с глобальным потеплением. Прошлогодний Климатический саммит в Глазго в целом обозначил глобальный консенсус в принятии этого факта, но не в средствах достижения целей и существования своих целей. В конце 2021 года отличную от Запада точку зрения продемонстрировали Индия, Китай и Россия. Следует ожидать, что более активно иные предложения начнут поступать от государств-участников АСЕАН и стран Северо-Восточной Азии (помимо КНР и РФ, это Япония и государства Корейского полуострова). Как возможность в 2022 году следует ожидать, что экологическая повестка более широко будет рассматривать природосбережение, что предполагает не столько борьбу с отдельным явлением, сколько более продуманное встраивание глобального человечества в биосферу.

Далее, говоря о России как участнице процессов в упомянутых частях бассейнов Тихого и Индийского океанов, следует отметить географически удаленные события. По прогнозам зарубежных аналитиков, у России есть все шансы увеличить свое влияние в Центральной Азии. Также считается, что дальнейшие переговоры Москвы и Вашингтона если и не зазвучат в мажорной тональности, то, по крайней мере, приобретут более оптимистичные нотки. Подобное положение дел опосредованно будет влиять и на активизацию действий Российской Федерации в рассматриваемом регионе. Другая составляющая — это упомянутые индийско-китайские отношения. Очевидно, что их развитие будет осуществляться, в том числе и в формате РИК (Россия-Индия-Китай), что также делает нашу страну более активным субъектом внешней политики в ИТР. И уже учитывая перечисленные аспекты, уместно предполагать, что РФ имеет все геополитические возможности для успешного развития и интеграции в мегарегионе. На уровне Дальневосточного федерального округа эти устремления должны подкрепляться конкретными шагами: реализацией транснациональных проектов, последовательной инфраструктурной трансформацией, усилением социальной составляющей и большей открытости миру.

Таким образом, в целом описываются детали позитивного сценария развития пространства Восточной Азии и Индии: без излишнего алармизма и безудержного оптимизма. Пока речь идет о приспособлении к новым реалиям: экономическим, социальным, политическим и, наконец, культурным. Говорить о новой стабильности несколько преждевременно. Тем не менее большинство рисков вполне очевидны, и при скоординированной внешней политике заинтересованных сторон архитектура ИТР имеет все шансы принять законченный и стабильный вид.