Эксперт ВЭФ: Геополитическая трансформация в Азии и значении для России

Заместитель директора Экспертно-аналитического центра Дальневосточного федерального университета (ДВФУ) Дмитрий Шелест.

По материалам сессии «Новая геополитика и политическая экономия Азии: возможности для России» IV Восточного экономического форума

В том виде, в котором глобальные мировые процессы виделись четверть века назад, глобализация уже не существует. В мире происходит многоуровневая трансформация, которая затрагивает и политические, и экономические процессы. Причем, азиатская часть планеты, возможно, более чем когда-либо ранее, начинает играть ведущую роль в переходе всей цивилизации в новое состояние.

Также очевидно, что значимость вопросов, связанных с экономической и политической стратегиями в Азии, достаточно велика в рамках российского внешнеполитического курса. Если говорить о росте азиатской составляющей во внешней политики и экономике, то подобный тезис доминирует с начала XXI века в практическом и теоретическом дискурсе международных отношений. Достаточно отметить, что количество научных публикаций, связанных с освещением проблематики тихоокеанских государств, а также Индии, превышает объем схожих текстов в отношении других регионов мира.

Поэтому кажется вполне естественным, что внимание к Тихоокеанской Азии со стороны участников Восточного экономического форума-2018 на сессиях демонстрировалось именно в рамках ожидания тектонических процессов развития экономических и политических изменений. В этом контексте модератор сессии «Новая геополитика и политическая экономия Азии: возможности для России» Тимофей Бордачев выдвинул тезис о необходимости политэкономического подхода в Восточной Азии как единого вектора развития.

При этом единодушии в вопросе геополитического доминирования Восточной Азии, одновременно соседствует различные точки зрения касательно оценки угроз и возможностей для государств. Так, например, представитель Китая Лансин Сян, профессор Женевского института международных отношений продвигал проект «Один пояс один путь», который очевидно является ведущей стратегией на следующее десятилетие для китайского руководства. Вместе с тем, следует отметить, что китайские эксперты пытаются определять и новые форматы международных отношений. Это и упоминание об идее Е.М. Примакова, «треугольник Индия-Китай-Россия», а также конструктивная и миролюбивая риторика в отношении индийско-китайских отношений, предполагает возможный отказ Пекина от внеблокового подхода к вопросам международной безопасности и торговли.

Подобный вектор рассматривают и индийские специалисты, которые также предполагают необходимость пересмотра существующей концепции мироустройства. При этом позиция Нью-Дели в большей степени основывается не на двусторонних связях, а на формировании новых наднациональных институтов. Таким образом, взгляд Индии на пересмотр архитектуры межгосударственных отношений в Азии основывается на выработке новых регуляторных механизмов, которые будут принимать на себя страны-участницы наднациональных структур.

Следует отметить, что в целом экспертное сообщество фиксирует увеличение значимости России в азиатском регионе, которая рассматривается в большей степени с точки зрения военно-политической составляющей. В свою очередь экономическая активность Российской Федерации на Дальнем Востоке и усилия по продвижению деловых интересов в тихоокеанской Азии и Индии рассматриваются зарубежными экспертами положительно, однако в отношении перспектив делаются весьма осторожные оценки. При этом большинством исследователей-некитайцев оценивается прямой или косвенный рост присутствия России в Азии и как фактор стабилизации китайского присутствия на фоне снижения роли Соединенных Штатов в регионе.  

Рассматривая заключения как российских, так и зарубежных специалистов в области региональных отношений, необходимо зафиксировать признание трансформации современного миропорядка. Одновременно с этим демонстрируется отсутствие четкого понимания относительно направления изменений миросистемы. Соответственно, подобное утверждение касается и генезиса международных отношений в Азии. Таким образом, можно утверждать, что прогнозная часть проблемы, касающейся геополитики и политической экономии в Азии, а также возможностей для России разработана либо в рамках субъективных пожеланий (Ким Чин Хен, Председатель НКО «Всемирный форум мира»), отдельных составляющих (Самир Саран, Президент Observer Research Foundation) или фиксации существующих тенденций (Лансин Сян, Федор Лукьянов).

В этой связи следует отметить: сам тезис о единстве азиатского пространства требует дополнительных пояснений. Прежде всего, рост значимости Азии в рамках концепций RimLand или Индо-Пасифика предполагает гомогенность региона для внешних субъектов, то есть Евросоюза, США и других. Это вполне закономерная оценка с позиции иного географического положения, особенно если учитывать рост экономических связей, объем региональной торговли и попытки сформировать общую повестку в сфере безопасности.

Однако наряду с упомянутыми факторами следует принимать во внимание и кардинальные различия азиатских стран друг от друга. В качестве примера следует отметить цивилизационные различия между Индией и Китаем, религиозное деление стран с доминированием ислама в общественной и государственной жизни (Бруней, Индонезия, Малайзия и др.), буддизма (Лаос, Таиланд), индуизма (Индия, Непал) или светских, условно-светских устоев (Вьетнам, Китай). Также существует огромная разница в политическом, экономическом и военном потенциалах. Не менее значимым является влияние каждого из государств Азии в международных организациях, начиная от субрегиональных типа БИМСТЭК, региональных (АСЕАН) и всемирных (ВТО, ООН).

В этом ключе уместно вспомнить термин «глокализация», предусматривающий создание всеобъемлющих структур политического характера и обширных экономических связей на уровне тех или иных регионов мира при сохранении национально-культурной среды. В свою очередь в Северо-Восточной Азии (СВА) такие процессы предполагают создание достаточно автономной экономической системой, которая при сохранении связей за пределами региона, будет существовать на основе самодостаточного производства товаров и услуг, а также обеспечения безопасности и принятия политических решений.

В этом аспекте задача интеграции Дальнего Востока России в пространство Восточной Азии выглядит вполне оптимистично, если рассматривать в виде первого шага создание единой экономической системы СВА. Такой подход предполагает сочетание географических принципов в экономике и политическую настройку на государственном уровне к региональному взаимодействию. Участие Китая (как материкового, так и Тайваня), Монголии, государств Корейского полуострова, России и, при определенных условиях, Японии формирует регион, который способен генерировать значительный объем продукции и услуг. Естественно, подобный сценарий может выстраиваться при соответствующем объеме политических решений всех стран-участниц, направленных на формирование экономической среды СВА и Восточной Азии в целом.

Говоря о будущем в целом, уместно предположить, что в краткосрочной (до 5 лет) перспективе будет доминировать восприятие Азии как целостного экономического блока для внешних наблюдателей, а руководство азиатских государств будет демонстрировать стремление к интеграции, подтверждая упомянутую концепцию. В среднесрочной (до 15 лет) перспективе тенденция к регионализации выльется к формированию субрегионов, которые будут автономизироваться по ключевым политическим и военным аспектам, сохраняя глобалистический импульс в экономике. В этот период следует ожидать и ускоренной милитаризации азиатских государств. Значимость азиатской составляющей в мировой торговле, международной безопасности и глобальной политике будет поступательно увеличиваться.

Долгосрочный прогноз (15-20 лет) уместно рассматривать в рамках серии сценариев. В свою очередь, если исключить алармистские сценарии типа крупномасштабных региональных конфликтов или мировой войны, то грядущие политико-экономические процессы видятся следующим образом. Процессы формирования субрегиональных надгосударственных объединений будут более значимы, чем глобальное сотрудничество. При этом регионализация коснется и структур азиатских государств, когда руководство тех или иных районов страны будет более значимым, чем центр. Возможно, социальные институты (в том числе и религиозные) будут формировать параллельные управленческие структуры во всех направлениях государственной деятельности.

Но даже в такой отдаленной перспективе, говорить о снижении значимости Восточной Азии не стоит. Во-первых, в силу исторической инерции: сегодняшние процессы региональной интеграции только достигают своего пика и, соответственно, эта тенденция сохранится на последующие годы. Во-вторых, в силу того, что процессы геополитической трансформации в остальном мире пока отстают в скорости изменений в СВА и Восточной Азии в целом.

---