Светлана Дударёнок: «Не надо плодить мифы»

О том, как репрессировали прародителя ДВФУ, стоит ли верить краеведам, нужен ли единый учебник истории для школ и заметил ли кто-нибудь, что прошлый год был объявлен годом истории России, мы беседуем с заведующей кафедрой отечественной истории и архивоведения ДВФУ, доктором исторических наук, профессором Светланой Дударёнок. 

— Восточный институт, открытый еще в 1899 году, с самого начала был крайне востребован. Ведь Япония, Китай и Корея тогда входили в сферу геополитических интересов Российской империи. Специалисты по Азиатско-Тихоокеанскому региону (АТР) были нарасхват. Но чтобы стать полноценным вузом, Восточному институту не хватало других факультетов.

Согласно имперским стандартам, в классическом университете должен был быть физико-математический, юридический, медицинский и историко-филологический факультеты (это объясняет, почему мы с самого начала были с филологами — такова была традиция). За создание историко-филологического отделения научная общественность впервые высказывалась еще в 1910 году. 

Революция и начавшаяся Гражданская война, как ни странно, эту идею не похоронили. 4 октября 1918 года был принят устав нового факультета, а через 12 дней на историческом и словесном отделениях начались первые занятия. К сожалению для науки, довольно много преподавателей покинули Владивосток вместе с эскадрой адмирала Старка в 1922 году. 

С приходом сюда советской власти наш факультет стал частью Дальневосточного государственного университета (ДГУ), а в 1939 году, как и весь университет, был репрессирован. Политически неблагонадежных (как тогда считалось) профессоров и студентов в те шальные годы вышвырнули из здания на улицу и отправили организовывать учебный процесс в Чите и других городах страны.

Возродился университет, а с ним и наша кафедра, уже в составе Владивостокского государственного педагогического института (1943–1956). 29 августа 1956 года репрессированный университет был полностью восстановлен в своих правах уже как ДВГУ. Первым его ректором стал Григорий Семенович Куцый, много сделавший для развития исторического образования на Дальнем Востоке (он был доктором исторических наук).

В настоящее время ДВФУ — один из немногих вузов, в котором продолжает работать Диссертационный совет по защите докторских и кандидатских диссертаций по специальности «Отечественная история». К нам едут защищаться ученые со всего российского Дальнего Востока и из других регионов страны. В основном это авторы диссертаций, имеющих отношение к истории российского Дальнего Востока или стран АТР. Причина в том, что даже в центральных регионах страны мало специалистов, имеющих возможность оценить степень научных достижений наших исследователей в этом вопросе. 

— Прошлый 2012 год экс-президент страны Дмитрий Медведев объявил годом истории России. Как вы относитесь к этому событию? 

— Для меня это очень больной вопрос. С одной стороны, год истории — это, конечно, замечательно. Это значит, что на самом высоком уровне появилось осознание того, что нам нельзя становиться Иванами, не помнящими родства. 

С другой стороны, как раз объявление года истории и постоянные разговоры чиновников о патриотизме прямо свидетельствуют о том, что россияне утратили то, что отличало нас от многих других. Это любовь к Родине, ценности, ощущение героичности собственной истории. Но откуда может взяться патриотизм, если весь курс отечественной истории — от Киевской Руси до сегодняшнего дня — наши преподаватели должны умудриться вместить в 18 часов лекций и 18 семинаров. С гуманитариями еще не все так плохо: там, как правило, на это выделяют хотя бы в два раза больше времени. А вот «знания» некоторых студентов технических и естественнонаучных специальностей иногда просто поражают.

Задает, например, преподаватель кафедры вопрос о Екатерине II. Студент-инженер первого курса, по идее, учивший историю в школе и прослушавший уже почти весь курс, отвечает: «Ну, я не знаю, кто она, но ее прислал Гитлер». «А почему Гитлер?» — задает наводящий вопрос преподаватель. — «Ну, она же немка». 

Почти никто из нынешних студентов не хочет смотреть военно-патриотические фильмы. «Надоели эти ваши фильмы про войнушку». Большинство студентов даже старших курсов не могут отличить Сталина от Дзержинского. Я не говорю о том, что нужно любить «железного Феликса», но как он выглядит, неплохо бы знать. Все это — как раз результат того, что за 20 постперестроечных лет мы утратили гуманитарную компоненту своего образования. 

Тут явно есть противоречие. Как можно призывать любить и знать историю и до минимума сокращать количество часов на преподавание исторических дисциплин? С моей точки зрения, преподавание истории и компетентностный подход к гуманитарной составляющей не совсем гармонируют друг с другом. Компетенция без знания и умения не возникнет. Если на первое место поставить компетенцию, то получается, что можно просто сказать студентам, что если они воткнут вилку в розетку, то утюг будет горячим и можно гладить рубашку, а что такое электрический ток, им знать не обязательно. В высших учебных заведениях курс истории России является обязательным федеральным компонентом образовательной программы, тем не менее не на всех факультетах даже нашего федерального университета есть семинарские занятия, на которых студент имел бы возможность высказать свою точку зрения на вопрос, обсудить проблему. В средней же школе учитель находится в еще более сложных условиях: вместо того, чтобы давать целостное представление об истории России, он вынужден «натаскивать» ученика на ЕГЭ. 

Немного хотелось бы сказать о дисциплине «История российского Дальнего Востока». Раньше она преподавалась почти на всех факультетах вузов, вошедших в состав ДВФУ. В настоящее время количество специальностей, где преподают историю российского Дальнего Востока, резко сократилось. Возможно, это было связано с отсутствием учебника для вузов. Коллектив нашей кафедры подготовил учебное пособие, и скоро оно будет издано. Мне представляется, что учебник будет востребован, так как историю российского Дальнего Востока в обязательном порядке преподают нашим студентам-иностранцам. Преподавание истории Дальнего Востока иностранным студентам призвано изменить их представление о российском присутствии в Дальневосточном регионе. Многие студенты из КНР до настоящего времени считают, что российский Дальний Восток принадлежит нам не по праву, что Россия по «несправедливому» Пекинскому договору отобрала у Китая эти территории; японские студенты высказывают идею о том, что Россия должна вернуть Японии исконно японские территории – Курильские острова и пр. Да, самое обидное, что в головах наших соотечественников из центральных регионов страны нет четкого понимания места и значения Дальнего Востока в истории России. Многие из них даже высказывали и продолжают высказывать идеи либо осваивать Дальний Восток вахтовым методом, либо продать его Китаю и Японии, как когда-то поступили с русской Аляской.

— Но ведь наверняка не все так безнадежно?

— Чтобы преодолеть нигилизм в отношении собственной истории, нужна научно-популярная литература. Не фундаментальные монографии, которые читают только специалисты, а талантливо и образно написанные, прекрасно иллюстрированные научно-популярные книги. Но даже в такой литературе должны быть ссылки на источники и документы. Поэтому научно-популярные книги должны быть написаны все-таки специалистами-историками. Это необходимо хотя бы для того, чтобы автор не плодил новые мифы. 

Знаю, что недавно в Москве проходил съезд кинематографистов. Одно из решений — возродить документальное кино. Хочется верить, что снимать будут не только научно-популярные фильмы, имеющие отношение к пропаганде научных достижений, но и исторические фильмы. 

— Новый «Сталинград» Бондарчука уже посмотрели?

— Пока не успела, но очень много прочла об этой картине в Интернете. Я считаю, что в таких фильмах со столь громкими названиями нужно, прежде всего, восстанавливать историческую правду. Пока даже по трейлеру я этого не увидела. Так нельзя снимать. Мой дед погиб в июле 1942-го, отец воевал. Ну не верю я, что голодавшая в разрушенном Сталинграде девушка может так хорошо выглядеть. Фильм я, конечно, обязательно посмотрю.

— Насколько подготовлены ваши нынешние первокурсники?

— Тут как повезет. В один год идут более талантливые, в другой – менее. В этом году проходной балл по ЕГЭ у нас намного выше. На исторические специальности почти половина студентов к нам приехала не из Приморья. Это говорит о том, что студент более осознанно выбирает специальность, чем раньше. 

Радует, что нынешние первокурсники, несмотря на весь свой индивидуализм, нормально относятся к тому, что преподаватель заставляет их сдавать экзамен 10, 12 ,15 раз. Они правильно понимают, что из них хотят сделать профессионалов, что это не придирки, а неравнодушие к их судьбе.

— Как вы относитесь к краеведению? Ведь многие краеведы – не профессиональные историки.

— Двояко. С одной стороны, я их очень уважаю за то, что они берут на себя ту работу, которую, наверное, все-таки должны делать мы, то есть популярно рассказывать об исторических событиях. В этом смысле краеведческое движение я всячески поддерживаю. Но здесь не без ложки дегтя. Многие известные краеведы — те еще мифотворцы. Руководствуются принципом «чего не знаю — то домыслю». Журналисты, у которых, как правило, с краеведами контакт налажен лучше, чем с нами, профессионалами, это подхватывают. Например, один из таких мифов — информация о том, что во Владивостоке похоронен потомок Пушкина. Я не говорю, что этого не могло быть. Но не существует достоверных документов, указывающих на то, что он лежит в нашей земле. 

— Почему так происходит? Ведь не сознательно же они искажают историю?

— Сама сфера краеведения позволяет не то чтобы не копать в глубину, но делать выводы более поспешно. Большинство же моих коллег все-таки стоит на том, что если нет источника, то нет и факта. 

С гуманитарным знанием, а в особенности с историей, вообще сложно. Мы можем говорить о чем-то лишь с большей или меньшей степенью вероятности. История — реконструкция в чистом виде. Но если гипотетичность исторического знания делает профессионального историка осторожным в выводах, то для большинства краеведов это не является большим препятствием. Однако это не умаляет их заслуг. 

— Много ли еще «белых пятен» в истории Дальнего Востока?

— В исторической науке постоянно что-то происходит, хотя бы из-за того, что с начала 90-х у нас появилась возможность работать в архивах КГБ. Доступ к этим документам позволяет иначе взглянуть на историю Гражданской и Великой Отечественной войн, на репрессии, становление и развитие органов государственной безопасности. Я, например, сейчас готовлю статью о деле контрреволюционной монархической организации церковников (православных верующих). Раньше об этом эпизоде никто не писал (файлы были засекречены). По этому делу в 1937 году было привлечено 17 человек. Из них 12 были расстреляны, остальные получили по десять лет лагерей. В 1958-м все фигуранты дела были реабилитированы. После этого к уголовной ответственности привлекли уже следователей (разумеется, вся доказательная база ими была полностью сфабрикована). Чем уникально конкретно это дело? Именно с него начались массовые репрессии против верующих всех конфессий на Дальнем Востоке — оно стало для следователей прецедентом.

— Как вы относитесь к идее создания единого учебника истории для школ?

— Разумеется, нынешние учебники есть за что критиковать. Сейчас там правит цинизм и нигилизм. С их страниц уже исчез и намек на героизм наших соотечественников, проявленный в годы Великой Отечественной войны (например, в некоторых таких пособиях ВОВ — лишь незначительный эпизод Второй мировой). Но ведь это все-таки учебник истории России! Нет ни эталонов, ни идеалов. Эйфория непонятной «свободы» 90-х затянулась. Так, День народного единства до сих пор непонятен большинству населения, или, например, День России на деле — «праздник» потери собственной территории. 

 С другой стороны, многие наши магистранты, которые работают в школах, действительно устали от такого многообразия учебников. Но у меня есть опасения, как бы не стало хуже. Хотелось бы, чтобы при описании сложных тем (таких, например, как Гражданская и Великая Отечественная войны, развал Советского Союза) давалось несколько точек зрения, чтобы новый единый учебник не превратился в новый «краткий курс». Это мы уже проходили. История — наука точная.

В заключение мне хотелось бы привести слова Чернышевского: «Можно не знать тысячи наук и все-таки быть образованным человеком, но не любить историю может только человек совершенно не развитый умственно».

Таким сто лет назад фотограф увидел здание нынешнего ДВФУ по адресу Суханова, 8